Дженсон Баттон

Первой легковушкой, за руль которого я сел, был внедорожник Suzuki – ну, тот ­квадратный, что выпускался до Vitara. Папа разрешил мне прохватить на нем по лужайке за домом. Потом он часто вспоминал, как, выглянув в окно, увидел меня, несущегося на 60 км/ч. Задним ходом! Как только я получил права, сразу потратил две тысячи фунтов призовых денег за победы в картинге на первую тачку. Это был темно-синий Vauxhall Cavalier 1990 года с 8-клапанным 2-литровым мотором (16 клапанов были мне не по карману) и 150 000 километров пробега. Мне было всего 17, и, конечно же, я сразу поставил его на 17-дюймовое литье, вкрячил подвеску Sachs и много-много динамиков. Ну а в 19 я купил Ferrari... Это была желтая двухдверка 355 GTS, в которую я влюбился с первого взгляда. Помню, когда я приехал к дилеру взглянуть на нее, мне не позволили сесть за руль – слишком молод, чтобы получить страховку. Она все еще стоит в моем гараже, и я не продам ее никогда – мотор звучит слаще любой музыки! Ferrari привила мне тягу к суперкарам. Несколько месяцев я был владельцем Veyron – и вполне счастливым владельцем, но не потянул эксплуата­ционные расходы. Следом за Bugatti аж целых две недели проездил на Ferrari Enzo, но так и не понял эту машину. Энцо показался мне громоздким и неповоротливым, хотя я и жалею, что продал его, – ведь сегодня он стоил бы целое состояние. Потом в мою жизнь на какое-то время ворвался фольксвагеновский хиппи-мобиль. Точнее, даже два: золотистый кемпер с пятнадцатью окошками и минивэн. В последнем я заменил родной 1,2-литровый мотор на 2-литровый 200-сильный, доработал подвеску, поставил колеса Fuchs и ездил на нем на соревнования по триатлону. Ужасно привык к нему и уже не смогу расстаться, хотя за последние 10 лет ни разу не садился за его руль. В детстве на стене моей спальни висели три плаката: Барт Симпсон, Памела Андерсон и Ferrari F40. Я целый год искал F40 с небольшим пробегом, но все попадавшиеся экземпляры были в ужасном состоянии. Наконец я нашел пусть и сильно подержанную, но зато полностью оригинальную машину. Она настоящая бестия – ее трудно укротить, но именно это мне по душе. Ну а потом пришло время McLaren P1. Конечно, это машина из тех, что впутывают человека в неприятности, но чего еще ждать от 900-сильного гиперкара? Зато это единственная дорожная модель, которая в своей тарелке и на настоящей гоночной трассе. Недавно с аукциона в Кали­форнии я привез еще три машины: синий пикап Chevrolet 3100 1956 года, Chevy Bel Air с 500-сильным мотором от LS7 Corvette и Pontiac Trans Am. Увидев Pontiac, моя девушка попросила одолжить его для бикини-фотосессии: в итоге в машину набилось восемь намазанных маслом для загара девиц в купальниках. Думаю, мой Trans Am – самый счастливый в истории модели! PS: Кстати, совсем недавно издательство Blink Publishing выпустило автобиографию Дженсона под названием Life to the Limit (Жизнь на пределе).