Частный музей под Тверью погружает посетителей в сказку из стекла
Самая захватывающая часть экскурсии по Музею художественного стекла - мастер-класс его создателя Антона Маршумова. Вспыхивает и шипит яркая газовая горелка - 2000 градусов, не шутки. Публика стоит на безопасном расстоянии, за прозрачной перегородкой. А над широким столом начинается медленный танец цветного стекла и пламени.
Стекло впитывает жар и смягчает свой нрав, из хрупкого и жесткого, с острыми краями становится податливым и текучим. Пытается ускользнуть - но нет, не удается. Приникает к трубке в руках мастера. Наполняется его дыханием...
"Антошкино детство"
Музей Стекла, который Антон открыл в специально купленном для этого частном доме в селе Медном под Тверью, - семейная история. Здесь собраны произведения трех тверских художников по стеклу Маршумовых - отца, матери и сына. Каждый со своими "отблесками огня", стилем и почерком, восприятием мира и его воплощением в цвете и свете.
Чудо, созданное руками Антона Маршумова. Фото: marshumovglass.com
Родители Антона родом из Ташкента. Оба окончили знаменитую "Муху" - Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной. Вместе работали, преподавали, пробовали себя в разных ипостасях. Сказать, что они (Ирины, к сожалению, не стало почти 11 лет назад) уважаемы и знамениты в Твери, - ничего не сказать. Их работы выставлены по всему миру, от Эрмитажа, Русского музея и собраний в Чехии, Германии, Узбекистане - до краеведческих музеев в окрестных городах. Но самое-самое - здесь, в Твери.
Одна из первых работ семейного дуэта - "Портрет". В небольшой прозрачной рамке - бравый гусар с усами и эполетами об руку с веселой молодой красоткой. Легкие, летящие, черные и золотые штрихи росписи. Приглядываешься - удивительно: оказывается, вся композиция сделана целиком и в буквальном смысле на одном дыхании из обычной, до текучести нагретой стеклянной трубки. С прозаичным названием "полый дрот". Скучнее материала не придумать - из такого делают колбы, пробирки, стеклянные отводы, всякое лабораторное оборудование. А тут масса затейливых деталей, праздник, мгновение, застывшее с лихим и радостным "ээээх!" Жизнь, наполненная счастьем, светом и воздухом.
Михаил Михайлович и Ирина Михайловна Маршумовы.
"Это особая, редкая техника сквозного выдувания. Супруги Маршумовы сделали ее визитной карточкой тверской школы художественного стеклоделия. Фигуры выдувают из одного элемента, ничего не добавляя, не приклеивая. Очень сложная, филигранная работа, одна ошибка - и все насмарку", - поясняют специалисты.
Вот "Дивный сад" и "Армянская сюита" - произведения Михаила Маршумова уже в совершенно другой технике - "гутной", от слова gutta, "капля". Для нее используется горшковая печь, где в нескольких тиглях варят стекло разных цветов. А потом прямо у печи соединяют раскаленные капли воедино в самых разных формах и сочетаниях.
В каждой фигуре - своя энергия и смысл. Философия.
Огромный витраж из стеклянных глыб - полуоткрытые даже не ворота, а врата. Кремнистый путь - "Приглашение к свету". Это эрклёз, отходы производства. Стекловаренная печь как домна, остынет - и все. Что внутри, только ломом и на свалку. В 1977 г. М.М. Маршумов сделал из эрклёза витраж для училища, где тогда преподавал. Получился - символ ("Ученье-свет"). Хотя шутит - взялся за работу, чтоб в колхоз на "картошку" не послали. Когда училище переехало в новое здание, Антону пришлось снова спасать витраж от свалки - забрал в музей.
А вот работа - сама по себе чудесная, как все, что делала заслуженный художник и лауреат всех возможных премий Ирина Маршумова, - очень важная для семьи. Тоже выдувная техника, дрот с росписью, воздушные фигурки. "Антошкино детство" пронизано удивительным теплом и радостью. Сказочные жар-птицы, веселые поросята, диковинные деревья и цветы, аист с младенцем в прозрачном "узелке". А главное - здесь мама, которая держит малыша на коленях.
Сейчас прототип малыша - уже не Антошка, а Антон Михайлович - сидит напротив этой витрины, когда проводит свои мастер-классы. Получается, мама и сейчас рядом, видит каждое его движение и улыбается одобрительно.
Своя колея
В стекле, безусловно, есть какая-то древняя магия. Не зря стеклянные шары и амулеты так любят разные мастера оккультных наук - прорицатели, гадалки. Да и не только они. Покажите мне человека, у которого в школьные годы не было заветной коробки с сокровищами - пригоршней стеклянных шариков. Вертишь их в руках, смотришь на свет...
Но у Антона в детстве таких сокровищ было полно. Мама - главный художник Калининского стеклозавода...
- Я не очень любил детский сад. И мама меня часто брала в художественную лабораторию, - вспоминает Антон. - Там были и дети других художников. И для нас, конечно, стеклодувы делали какие-то штуки, от которых я был в восторге. Но сам сел за стекло почти случайно, уже после армии.
Быть сыном знаменитостей одаренному и самостоятельному человеку всегда непросто. Еще сложнее - проявить себя в той же сфере, что и они. Как будто светишься отраженным светом, а сам - в тени фамильного древа. Очень, говорит Антон, нелегко было через это пробиться: "Хотел доказать, что я свое пытаюсь найти. Перебороть мнение окружающих, что копирую родителей. Поэтому я постоянно искал свой собственный стиль".
Поиски начались в совершенно другой области. Сразу после школы Антон поступил на физфак Ленинградского университета. Проучился год, сдал сессию, засобирался в армию - отсрочки для студентов тогда отменили. И пока дожидался призыва, поступил учеником на тот самый Тверской стекольный завод:
- День-два-три, день-два-три поработал за огнем, собственными руками - и планы стали меняться.
Ключевое слово - собственными руками. Дело в том, что стеклодув и художник по стеклу - профессии разные. Обычно художник к трубке и горелке не прикасается - он делает эскиз, сидит рядом с мастером и руководит процессом. Антон в этом смысле - редкое исключение. Каждую из своих работ он делает полностью сам, от наброска до воплощения. Умеет профессионально обращаться с горелкой, знает все особенности разных сортов стекла, технику отточил. На физфак ЛГУ после армии возвращаться не стал - поступил в Тверское художественное училище имени Венецианова. А потом и сам преподавал в московской Строгановке, учил студентов азам стеклодувного дела.
Навыки работы руками очень ему пригодились, когда настали 90-е годы, будь они неладны.
Годы испытаний
Маршумовы-старшие вынуждены были с художественного стекла переключиться на живопись, графику, иконопись, на преподавание и книги (85-летний Михаил Михайлович недавно издал третий по счету философский труд о "теории ритма"). Талантливые люди себя найдут всегда. Но с художественным стеклом все стало совсем грустно. Завод в перестройку лихорадило. Разрушились связи по госзаказу, не хватало сырья (его теперь закупают в Китае - отечественного не найти). Пошла приватизация всего, что плохо лежало. Зарплату на заводе иногда выдавали натурой. Например, часами, на которые Тверь по бартеру меняла свои стаканы на Московском часовом заводе. А потом накопились долги за газ, и завод обанкротился. Склады были завалены никому не нужной продукцией, имущество стали потихоньку распродавать...
Антон пошел работать в фотомастерскую, потом в компанию по изготовлению неоновой рекламы. Там его приняли на ура - он умел на открытом огне паять и гнуть трубки для вывесок, которые потом мерцали разными цветами: "Открыто", "Закрыто", "Аптека", "Интим". "Но бывают случайные встречи, которые меняют все", - говорит Антон. Случай свел его с бизнесменами, которые закупали в Чехии и продавали модные цветные светильники с ароматизированным лампадным маслом. Светильники решили делать в Твери - договорились с руководством завода, отгородили цех на шесть рабочих мест. Антон был там по сути и начальником производства, и главным художником, и на все руки менеджером.
Дело пошло очень неплохо - но, увы, до очередной смены начальства. Зато дало очень важный опыт. Прежде всего - самостоятельности и расчета только на собственные силы. И творчества вопреки любым объективным препятствиям.
В 2000 году Антон вступил в Союз художников. Стал показывать свои работы в разных городах, выслушивать критику, идти дальше. Выполнял заказы. Но получить и оборудовать стеклодувную мастерскую даже члену Союза художников нереально. Переехали в дом за городом. Еще один шаг к цели - купили участок с домом под музей...
Только в 2021 году дело дошло до персональной выставки "Диалоги со стеклом". Но получилась она такой, что даже отец (который всегда и к себе, и к другим относился очень критично) признал: "Ты нашел свой стиль. Неплохо получается". В его устах это было высшей степенью похвалы.
Музей художественного стекла. Фото: Анна Четверикова
Партнер с характером
Как-то в интервью Антона спросили: а для вас стекло - это что? Видимо, в расчете на какой-нибудь пафосный эпитет. Он не поддался:
- Стекло - это партнер, с которым ты работаешь и которого надо уважать.
Партнер помогал найти работу, когда казалось, что жить не на что. Партнер помогал выразить себя во время работы в Германии, в крупнейшем туристическом парке развлечений "Европа" близ городка Руст (земля Баден-Вюртемберг). Антон работал там в "русской деревне" вместе с другими мастерами - гончаром, иконописцем, резчиками по дереву. Демонстрировал искусство стеклодува, общался с множеством людей. Это, говорит, в чем-то стало предтечей музейных мастер-классов. Но главное - стало по-настоящему интересно, можно было делать все что хочешь и не оглядываться на план и заказ...
Своим учителем, помимо родителей, Антон считает знаменитого художника по стеклу, академика Российской академии художеств Бориса Владимировича Федорова (1948-2014) - на заводе он в 1981 году сменил Ирину Маршумову. Федоров тоже когда-то подметил, что работа со стеклом "все больше напоминает игру, где партнеры равны и благодарны друг другу в случае гармонии. Но оказывая сопротивление, стекло своими свойствами требует от меня напряжения всех сил, энергии и способности импровизировать".
Выпускник той же ленинградской "Мухи", Федоров, по словам Антона, стал для него примером человека другой эпохи в искусстве, гораздо более близкой к современности. "В советское время, как мне рассказывал папа, для художника было огромной проблемой как-то развиваться в искусстве. На заводе он должен был прежде всего выполнять план, придумывать образцы изделий. Но над всеми в то время довлело - даже когда уже не действовало - известное постановление ЦК КПСС о вреде украшательства в архитектуре и проектировании, датированное 1955 годом. Все, от домов-"хрущевок" до вазочек и платьев, предписывалось делать однотипным, подешевле, попроще... Для художника это означало постоянную борьбу за возможность выразить себя. А Федоров - это 1960-е годы, время, когда уже можно было все. Он часто бывал у нас дома, рассказывал о новых веяниях, о симпозиумах и конкурсах, об огромном мире, в котором ты свободен творить без оглядки на запреты".
Может быть, главное, чему научило стекло художника-стеклодува, - выдержка и терпение ("холерикам тут не место"), тщательность и методичность. И умение начинать все с нуля, если в последний момент все вдруг пошло трещинами:
"Бывает, что стекло чувствует, что ты сам не готов к работе с ним. Поэтому оно и трещит. Значит, нужно оставить все, уйти и в другой раз сесть за работу. Не торопить время".
Семейное дело
Работы Антона в его музее деликатно выставлены на втором этаже. Посетители видят их уже после стеклянных скульптур Маршумовых-старших. Но рассматривают с не меньшим интересом и восхищением. Они действительно другие - по стилю, по динамике, по выбору темы и настроению. Достаточно увидеть аллегорию в стекле "Слепые" - шесть фигур, похожих на персонажей картины Брейгеля, которые бредут и падают без сил и надежды. Или композиции из цветного стекла - каждая как сгусток эмоций, образов, глубоких и точных. Они самодостаточны - и в то же время многозначны. Рассматриваешь и каждый раз находишь что-то новое. Собственно, как и должно быть, если речь идет о настоящем искусстве - без эпитета "прикладное" или "декоративное".
Ко всему, что способствует творческим порывам, Антон Маршумов подходит основательно, рационально. Музей свой построил в двух шагах от трассы Москва - Питер, экскурсантам удобно. Купил хорошие витрины с подсветкой. Обустроил по всем правилам и СНиПам мастерскую. И сделал музей действительно семейным делом. Супруга Антона, Татьяна, ради музея сменила профессию. Экономист по образованию, опытный менеджер, она увлеклась искусством и погрузилась в его глубины. Проштудировала массу искусствоведческой литературы и лекций. Объездила десятки музеев. Досконально изучила процессы варки стекла. Экскурсии, соцсети, львиная доля организационных дел - на ней. "У нее трудовая деятельность 24 часа в сутки, она все, за что берется, доводит до конца", - говорит Антон.
Татьяна и Антон Маршумовы. Фото: marshumovglass.com
Сын пока участвует в семейном начинании исключительно как айтишник и компьютерщик, помогает с рекламой и продвижением. Иногда приходит, трубку у горелки покрутит. "Все равно я думаю, что он никуда от стекла не денется. Просто ему надо к этому самому прийти. Пока нет внутри движения - ничего и не получится".
Антон знает, что это за движение:
- Мне очень повезло, что я могу со стеклом общаться в свободной манере. Просто закрыться в своей мастерской. Плавить стекло, конкретно не зная, какой формы хочу достичь. И вот начинается диалог. Он успокаивает, умиротворяет, как медитация. Ты раскрепощаешь сознание, образы приходят к тебе сами. Самые лучшие работы у меня так и получались. Стекло размягчается, уже капает, как вода. Оно тягучее и пластичное. Огонь - как первородная стихия. В этот момент ты вдруг понимаешь, что стекло тебя куда-то ведет само...
Тверская область
P.S. Долгое время Антон при поездках за границу вместо отпечатков пальцев предъявлял справку - о том, что снять их не удалось из-за давних шрамов от ожогов и порезов. Линии стерты от постоянного вращения нагретой трубки всеми пальцами.. "Как инвалид, по той же форме", - усмехается. Полгода пришлось держать паузу в работе, пока руки наконец и поддались дактилоскопии...
