Рублевая зона: рубль превращается в главную валюту российской внешней торговли — что дальше. Комментарий Семена Новопрудского

На фоне отказа банков, в том числе из дружественных стран, от российских контрагентов из-за риска вторичных санкций США и угрозы санкций ЕС против российского аналога системы переводов SWIFT, рубль становится основной валютой внешнеторговых сделок компаний из России. Но это совсем не похоже на ту «рублевую зону», о которой как о стратегической цели любили говорить российские чиновники лет 15 назад.

Financial Times со ссылкой на западных чиновников и российских финансистов сообщила, что российским компаниям все труднее проводить внешнеторговые платежи из-за угрозы вторичных санкций США против банков дружественных стран. Подписанный президентом США Джо Байденом в декабре 2023 года указ, который позволяет вводить санкции против иностранных банков за сделки с российским военно-промышленным комплексом (ВПК), затруднил перевод денег в Россию и из нее. Для обхода ограничений российским компаниям приходится увеличивать цепочки посредников при платежах и наращивать объем расчетов в рублях. В частности, рублями платит за российскую нефть Индия.

Китай, основной и теперь уже критически важный для России внешнеторговый партнер, стал использовать для расчетов своих экспортеров с российскими компаниями мелкие сельские приграничные банки. Однако в них из-за большого наплыва желающих и малых размеров кредитных организаций приходится ждать возможности провести платеж неделями. Тогда как крупные китайские банки с марта 2024 года практически перестали принимать платежи из России, в том числе в юанях. В результате, по оценкам на конец апреля, уже половина платежей из России в Китай шла через посредников.

Но главным следствием ограничений против России и угрозы вторичных санкций против наших иностранных партнеров стало превращение рубля — впервые в новейшей истории страны — в главную валюту внешнеторговых расчетов. По данным Банка России, по итогам 2023 года, то есть еще даже до того, как вступил в силу указ Байдена об угрозе санкций против иностранных банков — партнеров РФ, доля рубля в расчетах за российский экспорт товаров и услуг составила рекордные 39%. Это не просто максимум за пять лет. Это именно смена парадигмы внешней торговли — она постепенно перестает быть источником зарабатывания твердой иностранной валюты.

Для сравнения, даже в 2022 году доля рубля в оплате российского экспорта составляла 27,8%, а в относительно мирном 2021-м и вовсе лишь 14,3%. При этом доллары и евро по итогам 2023 года вообще впервые в новейшей истории использовались в оплате российского экспорта меньше, чем рубли. Доля доллара и евро в расчетах за российские экспортные товары с 2022-го рухнула более чем вдвое, с 63,6% до 31,5%.

За импорт в 2023 году Россия преимущественно платила валютами дружественных стран (36%), доля доллара и евро составила 34%, рубля — 30%. Но при сохранении текущих параметров ограничений и тут нет сомнений, что доля рубля может увеличиться, а валюта даже дружественных стран если не сократится, то как минимум замедлит рост.

Превращение рубля в главную валюту российской внешней торговли в условиях санкций при всех тактических плюсах создает нам серьезные стратегические проблемы. Даже самые дружественные России страны точно не будут торговать с ней за рубли себе в убыток. А рост российской экономики в условиях санкций не тождествен ее развитию и не делает рубль более сильной, привлекательной и свободно конвертируемой валютой в мире.

Поэтому есть как минимум две серьезных угрозы «рублевизации» российской внешней торговли. Во-первых, риск существенного сжатия ее объемов (и тогда в нашу экономику от внешнеторговых операций будет поступать не только меньше долларов, евро или юаней, но и самих рублей). Во-вторых, риск резкого ослабления рубля из-за уменьшения притока иностранной свободно конвертируемой валюты. Ну и удорожание импорта из-за усложнения платежных цепочек, что будет приводить к росту инфляции.

Просто важно понимать, что никакого явного фундаментального мирового тренда на дедолларизацию внешней торговли пока нет. В этом отношении Россия вынужденно плывет против течения. Например, доли расчетов через главную мировую межбанковскую систему SWIFT в долларах и евро, хотя и находятся на локальных или даже исторических (у европейской валюты) минимумах, но в совокупности все равно составляют около 70%. Для сравнения, доля юаня колеблется в районе 4%, и это почти вдвое меньше, чем у столь же недружественного России фунта стерлингов.

Ожидать скорого появления глобальной альтернативной SWIFT системы межбанковских расчетов не приходится, хотя своя национальная альтернативная система уже есть, например, у Индии. Создал такой аналог, правда, локальный, — Систему передачи финансовых сообщений (СПФС) и Банк России. Но теперь и против этой системы могут ввести санкции ЕС в рамках обсуждающегося в объединении 14-го пакета.

При этом ни Китай, ни особенно Индия вовсе не ставят целью тотальную дедолларизацию своей внешней торговли, не намерены сворачивать торговые отношения с Западом и не находятся под западными санкциями.

В такой ситуации даже продление сразу на год, до 30 апреля 2025 года, обязательного возврата валютной выручки крупнейшими российскими экспортерами может не помочь рублю. Потому что валютная выручка будет становиться рублевой, а сам рубль может девальвировать.

Так что даже несмотря на увеличивающиеся трудности с платежами и риск ухода с российского рынка остающихся крупных дочек иностранных банков, на которых не распространяются западные санкции (того же Райффайзена), российским компаниям и государству все равно важно придумывать способы торговать с миром не только за рубли. Иначе «рублевая зона» станет синонимом растущей изоляции и технологического отставания российской экономики.