Негласный закон. Сроки истекают, а виновных всё меньше
Девять лет назад произошла авария на шахте «Распадской» в Междуреченске. В скорбном списке погибших 91 человек. Число жертв уже не сократится, в отличие от списка обвиняемых в аварии, который тает на глазах. В подробностях разбиралась корреспондент «АиФ в Кузбассе». В 2010 г. генпрокурор Юрий Чайка говорил, что к ответственности за эту аварию привлечены сотни виновных должностных лиц. В 2016 г. на скамье подсудимых оказались лишь восемь человек. На данный момент из них судят только одного – технического директора шахты Анатолия Рыжова. В отношении шестерых обвиняемых дело прекращено, так как истекло время привлечения их к ответственности. Ещё один фигурант, Игорь Волков, экс-директор шахты, в начале этого года умер после тяжёлой болезни. Многолетние расследования Авария произошла в мае 2010 г., а первое судебное заседание прошло в марте 2016 г. – почти шесть лет спустя. По мнению юристов, крупные аварии расследовать быстро действительно невозможно. Любое следствие состоит из определённых законом стадий и отдельных действий, которые тщательно документируются. По таким делам назначаются десятки экспертиз, на которые нужно представить сотни образцов материалов, назначить эти экспертизы, провести, допросить сотни людей, сопоставить их показания, по возможности устранить противоречия путём, например, проведения очных ставок и т. д. В итоге выходит многотомное уголовное дело, с которым нужно ознакомить обвиняемых и их защитников. Суд по аварии на «Распадской» проходит по похожему сценарию, что и на «Ульяновской», авария на которой произошла в 2007 г. и унесла жизни 110 человек. На первом же судебном заседании в обоих случаях наказания избежали сотрудники Ростехнадзора. Преступление, предусмотренное ч. 3. ст. 217 УК РФ – «Нарушение требований промышленной безопасности опасных производственных объектов, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц» – относится к категории средней тяжести. Согласно ст. 78 УК РФ, человек освобождается от уголовной ответственности за совершение такого преступления, если со дня его совершения прошло шесть и более лет. Выходит, расследования крупных шахтовых аварий длятся практически все годы, отведённые законом. Решения диктуют хозяева Почётный шахтёр России, полный кавалер знака «Шахтёрская слава» Фёдор Макеев в 1980-1990‑х гг. работал на «Распадской». К нынешним обвиняемым у него однозначное отношение. Фёдор Макеев «Этих мужиков надо было всех давно отпустить. Не они виноваты, а система, – считает шахтёр. – За несколько дней до взрыва мне рассказал работник, какой гигантский объём добычи там был. Их давили планом. А если бы начальники отказались, нашли бы способ, как их заменить кем-то более сговорчивым». Его слова подтверждаются данными СК РФ. Как удалось установить следователям, по первоначальному проекту шахты безопасный объём добычи угля был не более 8 тыс. тонн в сутки на участок, а по факту добывали 21,5 тыс. тонн. Макеев вспоминает, что в пору его работы на «Распадской» тоже была крупная авария: в 1982 г. погибли 20 человек. И, по словам ветерана, тогда всем условные сроки дали и всех освободили. «На опасном производстве практически никогда руководители не наказываются. Будут видимость создавать, но никого не посадят. Это негласный закон», – рассказывает Фёдор Алексеевич. По его мнению, за аварии должен отвечать не наёмный директор и тем более не остальные работники, а собственник. Ветеран на короткой ноге с руководителями многих предприятий и не понаслышке знает, что решения исполнителям диктуют «угольные генералы». «Сейчас директор даже не напишет бумагу, что ему требуется какое-то оборудование, положенное по технике безопасности, чтобы устранить нарушение. Это письмо даже не примут, потому что, не дай бог, взорвётся шахта – оно станет доказательством вины собственника», – убеждён шахтёр. Но собственников «Ульяновской», к примеру, привлечь к ответственности не удалось. «В ходе расследования были получены данные о том, что собственники шахты – «Южкузбассуголь» и «Евразхолдинг» – не обеспечили достаточный контроль за выполнением требований безопасности и должные объёмы финансирования мероприятий по обеспечению их соблюдения, но следствие не смогло инициировать их уголовное преследование. Дело в том, что действия собственников шахты не подпадают под ст. 217 УК РФ, поскольку в данном составе преступления подразумевается несоблюдение требований безопасности руководителями угольного предприятия, на которых это возложено служебными обязанностями», – пояснял ещё в 2016 году по поводу суда об аварии на шахте «Ульяновской» старший следователь по особо важным делам при председателе СК России Владимир Костин. Между тем официальные лица говорят, что из аварии на «Распадской» собственники всех кузбасских шахт сделали выводы, так как травматизм в угольной промышленности за последние годы явно идёт на спад. Этому способствовали и многочисленные прокурорские проверки. Так, по данным Кемеровской межрайонной прокуратуры по надзору за исполнением законов в угледобывающей отрасли, если в 2010 г. общий травматизм составлял 807 случаев, то в 2018-м – 118. А лучше, чтобы их не было совсем.
