Что станет новым драйвером роста страхового рынка, какие машины наиболее угоняемы, и сколько людей имеют полис каско — об этом и многом другом рассказал в интервью News.ru генеральный директор компании Mafin (созданной в партнерстве с «Абсолют Страхование») Алексей Тимонин. — Какова среди всех автолюбителей доля россиян, кто покупает каско? Как она поменялась за прошлый год и за истекший период этого года? Какие тенденции вы наблюдаете? — Мне кажется, что портрет человека, который покупает каско, не меняется за последние годы. Это владелец машины, она у него находится до четырёх лет, часть из этих людей покупают авто в кредит. Плюс, в последние годы количество полисов росло при снижении среднего чека, то есть рынок чуть-чуть подрастал так же, как и вся экономика России. На таком рынке характерно, что люди ищут экономии, скидок. В Москве в среднем по годам каско покупают 20% автолюбителей, при этом столица — это 50% всего рынка каско в России, а Питер и область — еще 15-20%, плюс другие города-миллионники, каждый из которых добавляет по 2-3% в общую картину. Картина выглядит вполне логичной и отвечает автопарку, потоку машин. Очевидно, это коррелирует с продажами новых машин. — Потенциальный вопрос потребителя: как конкретно отдельные факторы влияют на цену полиса? Как она посчитана? — Сейчас классические андеррайтинговые подходы работают так, что есть набор факторов и определённый вес у каждого из них, и страховщик считает: молодой водитель — такой коэффициент, BMW — такой коэффициент, Москва — такой коэффициент. В итоге получается какой-то абстрактный усредненный тариф. Я сейчас упрощаю, но суть такая. Но это неправильно, несправедливо, потому что жизнь человека и его попадание в какие-то неприятности зависят от множества взаимосвязанных факторов. Невозможно или очень сложно их все разложить и выяснить, что же именно привело к конкретному ДТП. Это всё вероятностная история, если математически говорить, это всё вероятности. Поэтому мы в Mafin оцениваем риски по-другому. — А какие факторы в вашем алгоритме сильнее других влияют на то, что человек может попасть в аварию? Расскажите подробнее. — Например, по результатам наших изысканий выяснилось, что на угон машины влияет цвет. Для некоторых чёрных машин вероятность угона примерно в пять раз больше, чем для белых, светло-серых. У нас есть градация цветов, какие более угоняемые, какие менее. Такой фактор и такое знание нам помогают в ряде случаев снизить риск угона даже на модели, которые считаются угоняемыми, и тем самым дифференцировать цену. Также мы сюда добавим фактор молодого водителя, и что он ездит такими-то маршрутами — мы сами их не отслеживаем, у нас этой информации нет, но с помощью наших телекоммуникационных партнеров мы можем дать примерную оценку этих маршрутов. Таким образом, разные факторы могут влиять на цену в разной степени, в зависимости от конкретного водителя и конкретной машины. — Как вы планируете работать по полисам ОСАГО с учётом того, что до сих пор не понятна конфигурация реформы по либерализации «автогражданки»? Это может заставить вас менять бизнес-модель и скоринговую систему? — Мы внимательно наблюдаем за реформой ОСАГО. Но наши расчёты сейчас построены преимущественно на каско, а это не регулируемый государством вид страхования, добровольный. Поэтому нет, реформа не помешает. Наоборот, с её принятием мы сможем предлагать пользователям персонализированный тариф и по ОСАГО тоже. Уже сейчас мы анализируем гораздо большее количество факторов, и другим способом, не так, как это принято на рынке, а с помощью искусственного интеллекта, алгоритмов машинного обучения. Это принципиально другой подход, который пока не развит в России. — Сейчас о применении big data очень много говорят, а у людей есть определённое непонимание того, как это работает, что, соответственно, создаёт определенные риски отказа от таких инновационных продуктов. — Вы правы. Один из важных мотивов здесь звучит как «справедливая цена», это не столько рациональная, сколько эмоциональная история. Мы считаем, что наша модель оценки рисков, в которую мы вкладываем параметры конкретного человека, конкретной машины, да ещё с множеством факторов, которые обычно туда не вносятся, например, оценка пробега, как раз позволит посчитать справедливую цену. Например, если придёт молодой человек, 23 года, у него машина среднего класса, скажем, KIA Сeed, он водит без штрафов, не попадал в ДТП, имеет не очень большой годовой пробег, то, скорее всего, он получит цену, довольно низкую по сравнению с рынком. Риск по такому клиенту обычно выше, есть взаимосвязь между возрастом и риском попадания в ДТП, но есть ещё и сложные взаимосвязи между, например, возрастом человека и маркой машины, её пробегом. — В бизнес-плане по итогам пяти лет какая заложена пропорция каско/ОСАГО, а также других продуктов в портфеле компании? — Каско занимает в пятилетней перспективе основную долю, более 70%, остальные страховые продукты делят оставшиеся проценты. Но такая структура от года к году может меняться, и мы планируем, что доля каско будет постепенно размываться. При этом в сегменте ОСАГО из-за государственного регулирования есть определённая турбулентность. — Но и в каско есть своя турбулентность, в частности, уже звучали предложения объединить оба вида страхования в один полис. — Мы внимательно наблюдаем за этим процессом, но надо смотреть конкретные законодательные акты, чтобы это комментировать. Сейчас очень многие люди привыкли жить в онлайне. Что это значит? А то, что за последние десять лет, даже больше, уже сформировалась большая, многомиллионная аудитория людей, которые покупают в онлайне почти всё, платят в онлайне, заказывают всякие услуги в онлайне, я уж не говорю про общение. Эта группа растёт за счёт e-commerce, online banking, а сейчас ещё и каршеринг «взорвался» в хорошем смысле. В итоге мы имеем три вещи: низкие цены, простота использования и быстрота/онлайн, которые «сидят» в голове у этой аудитории, и они смотрят на разные индустрии, на разные сервисы под этим углом. Ядро такой аудитории — это люди 25-45 лет, которые занимают активную жизненную позицию, которые привыкли к низким ценам, быстроте и онлайну. Они формируют спрос уже практически на всё вокруг, заставляя существующие бизнесы трансформироваться в ответ. Совершенно нет сомнений, что и в страховой отрасли такой ответ должен быть найден. Пока страховая отрасль в России выглядит довольно архаично с точки зрения подобной аудитории. — Расскажите подробнее о проекте Mafin. Какие технологии применялись при его создании? — Это онлайн-платформа, которая предоставляет персонализированные предложения по автострахованию. Используются алгоритмы машинного обучения для учёта индивидуальных особенностей водителя, более точной оценки рисков. Всё делается в онлайне — быстро и, в большинстве случаев, без предоставления справок. Процесс выбора полиса каско — это процесс не одномоментный, а в среднем занимающий один-два месяца. Дело в том, что разные люди демонстрируют разные потребительские модели. Есть люди, которые задолго до окончания действующего полиса начинают выбирать новый. Мы видим, что некоторые пользователи Mafin уже сейчас подбирают страховку взамен той, что истекает только в декабре. Страховой полис — это специфический товар, и тут важен не объём продаж за какой-то период времени, а те риски, то количество потенциальных убытков, которые получатся через год. Поэтому ключевой момент — это дать клиентам правильную цену и убедиться, что мы находимся в рамках наших математических построений.
