«Стала бы я успешным тренером, если бы не попала в аварию?»

Ночью 30 мая 2015 года фитнес-тренер Виолетта Михайлова приземлилась в аэропорту китайского Нанкина, написала сестре SMS-сообщение: «Ну всё, меня наконец-то встретили, я поехала» — и села в такси. Спустя 40 минут машина влетела под грузовик на скорости 140 км/ч. Трое пассажиров погибли, Виолетта впала в кому. Врачи не давали прогнозов на выживание, потом было под вопросом, спасут ли зрение и обоняние, хирурги заново собирали лицо. Виолетту спасали всем миром, на её лечение в Китае собрали 3,5 млн рублей. В Благовещенске проводили благотворительную ярмарку, концерты, собирали пожертвования через СМИ, включились и друзья, и бывшие клиенты, и незнакомые люди. Спустя пять лет девушка перешла на другой уровень тренерского мастерства, вышла замуж, переехала работать в Москву. Она ведёт блог в «Инстаграме» с хештегом #историяоднойаварии, где детально, с фотографиями и видео, рассказывает о своём восстановлении. Тренер дала интервью DV. «Бах! — и внутри всё рухнуло» — Я очнулась спустя два дня после аварии, но то первое время не помню. Помню только ощущение: вокруг меня ходят, дергают и как будто вытаскивают из очень глубокого сна. Я не могу говорить, видеть, мне не больно — мне никак, я лежу в полной темноте и сплю. Пришла в себя спустя две недели, после третьей операции. Возле меня сидела мама и рассказывала: «Ты попала в ДТП, мы находимся в больнице в Шанхае». Первая мысль: «Мам, что ты несёшь, какой Шанхай? Поехали домой». До меня не доходило, что я болею и умираю. Может показаться, будто я грубая и неблагодарная, но я просто не осознавала происходящее. У меня были тяжёлые травмы черепа, лица и кистей рук. Всё, что можно было сломать в лице, было разбито. Обе челюсти сломаны, нижняя раздроблена посередине. Тело, внутренние органы не пострадали — удивительно, только нога была отбита. Я помню, как впервые посмотрела в зеркало. Мы с мамой в реанимации в очередной раз пошли в туалет, глаза уже чуть-чуть открывались, и я увидела себя. Сквозь пелену — отёкшее лицо, лысая (сбрили для операции), тут висит какая-то марля, шея малиновая, вся в каком-то средстве вроде зелёнки. Рта нет, глазки узенькие. Ну… Тихий ужас был. Мне же говорили, пока лежала: «Тебе сделали пластику, всё хорошо», — я думала: «Вау, да я теперь красотка». А тут бах! — и внутри всё рухнуло. Я никогда никому не показывала фотографии [того периода], но, наверное, сделаю это в блоге. Фотографий очень много. Пока я была без сознания, снимал кто-то из помощников (я не знаю, зачем это делали), а потом я сама. Сначала каждый день, потом раз в неделю. В этих фотографиях весь мой страх и комплекс девушки, которая увидела себя в таком виде в 24 года. Я их выложу, чтобы мне стало легче. Не скажу, что сейчас тяжело: я пережила эту историю и иду дальше, понимаю, что это было временное состояние лица после операций. Но что-то, знаете, внутри сидит. В первое время у меня были трудности с фиксацией зрения. Я могла смотреть на человека, как смотрю на вас, но если нужно было что-то прочитать или сфокусироваться на точке, то в глазах начинало двоиться и становилось больно. После ДТП один глаз у меня посажен нормально, другой чуть глубже и смотрит немного вверх. Врачи хотели «достать» и посадить глаза так, как они сидели раньше, но в первую очередь это опасно для зрения: заденешь какой-нибудь нерв — всё, слепая. Во-вторых, за это не все возьмутся. В-третьих — больно надо. Сначала глаза уставали очень быстро. Теперь мышцы привыкли, и устают глаза крайне редко. Ушатать меня очень сложно, и если я напрягусь, я даже в крайней усталости всё вижу. Недавно проверяла зрение — не ухудшилось. Когда пришло время переводить меня из реанимации в стационар, я отказалась от госпитализации: во-первых, не хотела лежать и разлагаться, во-вторых, в Китае это дорого, пребывание оплачивается посуточно. Как только появилась возможность, я приехала домой в Благовещенск. Моё лицо до сих пор закреплено пластинами, они выполняют функцию каркаса, снижают нагрузку на лицевые кости, чтобы те не разрушились. Упор и упорство Спустя полгода я вернулась к тренировкам. Тело-то у меня нормальное, только руки восстановились небыстро, я стояла в упоре [в отжиманиях, планках] либо на кулаках, либо на пальцах, либо не стояла вообще. Остальное — степ, приседания и так далее — всё делала. Потом я съездила в Москву на операцию на носе, мне сделали гипс и запретили физические нагрузки на три месяца. Вернулась, полежала дома неделю и снова начала тренировать. Знаете, по-моему, это вопрос подхода: в Китае спустя две недели после аварии я начала ходить в ребцентр, где меня заставляли приседать, ходить на эллипсе на высоком сопротивлении и обещали скоро перевести на железо. Врач меня мотивировал, он так возвращал в жизнь и ставил на ноги. Я была еле живая, он давал мне в руки гантели и говорил: «Сгибай кисть. Не можешь согнуть — хотя бы держи». А тут в Москве просто сделали носовую перегородку, и три месяца нельзя тренироваться? Ну смешно. Ещё спустя полгода я приехала работать во Владивосток. Мне обещали помочь устроиться тренером, я приехала, сошла с поезда, звоню в клуб — «мы вам перезвоним». И молчат. И что мне делать, не ехать же назад? Я стала искать другие варианты и оказалась в одном из сетевых московских клубов. По сравнению с ним моя благовещенская подготовка — ни о чём. Школа того клуба во многом помогла мне впоследствии найти хорошую работу в Москве. Во Владивостоке я задержалась на полтора года, там познакомилась со своим мужем. Потом нам пришлось уехать, но оставаться в Благовещенске уже не захотелось. Я подумала, что у меня уже другой уровень и я могу давать людям больше. Мы с сестрой полетели в отпуск в Петербург и Москву, я заехала к врачу и за это время нашла в Москве работу. Позвонила домой: «Мам, пап, я остаюсь». «Мне комфортно, когда меня никто не знает» В первое время, когда я вернулась к работе после ДТП, я чувствовала: ко мне на тренировку приходят не чтобы заниматься, а чтобы поддержать меня. «Ты классная, молодец, в хорошей форме, ты всё можешь». Или посмотреть, как я, что реально могу сегодня. В Благовещенске я это чувствовала всегда. А мне это вообще не нужно, я не инвалид. Поддержка приятна, и я очень благодарна за неё — но мне не нужна была жалость. Во Владивостоке и теперь в Москве меня никто не знает, и мне так комфортно. Люди просто ходят на тренировки. Некоторые клиенты подписаны на мой блог, но они ничего не говорят. Они же не видели меня до ДТП и воспринимают такой, какая есть. Иногда мне пишут в директ: «Я думал, что у меня проблемы: болит спина, трудно тренироваться и себя жалко. Прочитав вас, понял, какие у меня пустяковые трудности». Вот это классно, радует и греет. На собеседованиях только один раз в лоб директор спросила: «Что с лицом?» Это было одно из первых мест работы после ДТП, я тогда жутко комплексовала и растерялась. Позже вспомнила эту ситуацию и подумала: какое ей дело вообще? Окей, возможно, она переживала за состояние здоровья, но как воспитание позволило ей задать мне вопрос в такой форме? В другой клуб я как-то пришла на собеседование с открытой шеей, на которой у меня шрам после трахеостомы. Главное, лицо закрыла волосами, а про шею не подумала. Вдруг директор спрашивает осторожно: «А что с вашей щитовидной железой?» И показывает на рубец. Говорю: «ДТП». — "Сейчас всё нормально? Ну и хорошо". Больше ни разу никто ничего не спрашивал. Хочешь работать — делаешь все упражнения, в том числе стоишь на больных руках. Не делаешь — уходишь, там такой конкурс на место тренера, что никто держать не будет. Комплексы убивают Сложнее всего мне было открыть лицо. После аварии я стала носить очки без диоптрий в модной оправе — блок, защита такая. Из-за трещины на лбу у меня были разные брови, и я носила чёлку до бровей. Когда познакомилась со своим молодым человеком (теперь мужем), он спросил: «Зачем ты носишь эту чёлку? Она тебе не идёт, ты с ней мучаешься больше». — "Но у меня ж брови…" — «И что? Нормальные брови». Ладно: вплела чёлку в косички и пошла на работу. Было ощущение, что я снова лысая, что сейчас что-нибудь скажут. Ничего! Никто и не заметил. Я сама себе придумала блоки и жила в них: «У меня ужасные брови», «Я некрасивая, у меня рубцы на пол-лица». И вот жила с этим, оно меня угнетало и убивало, а вокруг ничего не происходило, только у меня внутри. Теперь я не ношу ни чёлку, ни очки. Я решила рассказать свою «историю одной аварии» в блоге именно потому, что она сидела у меня внутри. Я просто вела обычный «Инстаграм», и всё время хотелось упомянуть, коснуться этой темы. Когда сидит — надо выпустить, опустошить себя, чтобы полегчало. И однажды я села за компьютер и за несколько часов подряд написала в Word 80 постов. Я их вылила, выплюнула. В том числе мне важно было вспомнить и показать людям свои эмоции первого периода после ДТП, когда я могла показаться неблагодарной: ко мне было много внимания, я могла быть резкой, где-то и слова могли неудачно «обрезать» в СМИ. Конечно, я благодарю [тех, кто спас и поддержал]! Просто я до конца не осознавала, что со мной случилось. У всего, что происходит, в том числе у плохого и очень плохого, есть плюсы. Я задавалась вопросом: оказалась бы я здесь, если бы не попала в аварию? Была бы я сейчас хорошим и востребованным тренером, без ложной скромности? Познакомилась бы с новыми людьми, поработала бы в лучших спортклубах столицы, научилась бы всему тому, что умею, могла бы делиться с клиентами и другими тренерами? Не знаю.