Эколог: В России каждый год на грунт выливается 9 млн тонн нефти и нефтепродуктов

Дочерняя компания «Норникеля» сообщила о разгерметизации трубопровода по перекачке авиатоплива. Более 40 тонн попали в озеро и ручей. Чем грозит экологии Севера очередной разлив топлива, телеканалу «МИР 24» рассказал сопредседатель Союза экологических организация Москвы Андрей Фролов. - Для устранения такой аварии сколько времени потребуется? Андрей Фролов: По сравнению с тем разливом, который был в мае, когда вылилось 20 тысяч тонн, 44 тонны – это мелочь. Если на устранение последствий первой аварии потребуется несколько лет, то эту можно локализовать в течение недели. Последствия катастрофическими не должны быть. Авиационное топливо еще испаряется, к концу месяца можно будет говорить о том, что авария ликвидирована. - Насколько способ сбора разлившегося топлива гарантирует полное очищение? Андрей Фролов: При разливе топлива – авиационное топливо более чистое – самая большая проблема в том, что при попадании в водные объекты оно растворяется. Это приводит к тому, что флора и фауна подвергаются негативному воздействию. Водоросли и рыба становятся непригодными для употребления. То, что разлилось на земле, может быть собрано и локализовано, в воде локализовать не удается. Можно собрать то, что осталось на поверхности, при этом значительная часть растворяется. - Насколько велика вероятность, что часть топлива выйдет в сторону Северного Ледовитого океана? Андрей Фролов: Если оно попадает в водоем, остановить его на 100% нельзя. Можно бонами собрать то, что осталось на поверхности, часть испарится и попадет в атмосферу, часть может унести в Карское море. Процесс зависит от температуры, состава топлива и течения. Трудно заранее сказать, но 44 тонны – не так много. В России каждый год на грунт выливается 9 млн тонн нефти и нефтепродуктов. 20 тысяч тонн, которые вылились, на фоне общих разливов достаточно небольшие. Хотя для Арктики за последние годы это была крупнейшая авария. - Нынешнее ЧП произошло при перекачке из топливной баржи в хранилище. Это халатность или техническая проблема? Андрей Фролов: Оборудование, которое используется, в том числе достаточно богатой компанией «Норникель», изношенное. Как правило, последние очереди строительства, которое было, это конец 1990-х. До настоящего времени используется оборудование, которое было произведено в советское время. Происходит физический износ. Техногенные аварии часто связаны не с человеческим фактором, хотя и это имеет место. Если бы были своевременные обследования, такие аварии можно было бы предупредить. Просто оборудование работает до тех пор, пока не происходят аварии, потом его заменяют. Пока оно не сломалось, его будут использовать. - Это уже третья по счету за небольшое время авария на предприятиях «Норникеля». Это системная вещь? Андрей Фролов: После крупной аварии, которая была в мае, когда вылилось 20 тысяч тонн, к «Норникелю» привлечено большое внимание. Там большая группа экологов, которые за этим следят. Любое событие сразу же получает огласку. Нужно понимать, что эти аварии и раньше происходили достаточно активно, особенно в летний период, когда завозится топливо, перекачивается, паводковые воды приводят к затоплению хранилищ, которые дают соответствующие выбросы. Просто раньше об этом мы не получали информацию, потому что «Норникель» закрывал эти данные. Ничего сверхъестественного именно в этом году не произошло. Это нормальная практика, которая у «Норникеля» существует достаточно давно, к сожалению, это воспринимается, что так и должно быть. - Насколько серьезен удар по природе после таких аварий? Андрей Фролов: При разливе нефтепродуктов часть испаряется в атмосферу, наносит ущерб окружающей среде – растениям, насекомым, они деградируют. Значительная часть растворяется в воде – это приводит к отравлению микроорганизмов, водорослей, рыбы. Определенные территории становятся непригодными для жизни некоторых видов, в частности, рыба не может использоваться для питания людей. К сожалению, люди будут ловить эту рыбу, будут ей питаться, получать токсичные отравления, которые могут сказываться на здоровье в течение нескольких лет. Ущерб, который нанесен, заключается в том, что несколько сотен квадратных километров становятся непригодны для нормальной жизни. Природа не так быстро с этим справляется, потребуется порядка 10 лет. Так как нефтепродукты – природная субстанция, может быть переработана микроорганизмами, испариться, впитаться, то примерно через 10 лет последствия будут ликвидированы, но в течение 10 лет мы будем получать негативные последствия. - Какие нужно принимать меры прямо сейчас, чтобы защитить природу? Андрей Фролов: Самое главное – ввести ответственность производителей за ущерб, который они наносят, потому что когда ущерб наносится, огласки нет, это спускается на тормозах. В лучшем случае, чиновники, которые должны были это проконтролировать, получают откат и делают так, чтобы последствия были незначительными. Эта практика, к сожалению, у нас в стране широко распространена – замалчивание. Кроме того, даже на уровне правительства проводятся меры якобы для поддержки бизнеса, соответствующие экологические требования постоянно снимаются. Полной компенсации ущерба при этих авариях, как правило, не происходит. Рыба гниет с головы, но чистят ее с хвоста. Происходящее в Норильске – это хвост того, что происходит в России. Нужно навести порядок в голове, чтобы не было бардака. Навести порядок в законодательстве с учетом выполнения всех инструкций и в течение двух-трех лет заставить все предприятия, которые могут нанести ущерб природе, понимать свою ответственность. Принять меры по предотвращению аварий. Пока не будет системной работы по предотвращению, мы с ними будем сталкиваться постоянно.